Говорят, ингуши настолько привязаны к своим домам, что часто воспринимают их как живых, одушевленных членов семьи и постоянно о них заботятся: украшают, ремонтируют, перестраивают… Как же я люблю бывать в ингушских домах, где чувствуется особая душевность! Вот и в гостях у Мухтара Бузуркиева и его родни время замерло: мы говорили обо всём: об истории, обычаях, о работе, о воспитании детей и радости жизни, которую открывают новые поколения – внуки, правнуки и праправнуки. Здесь об этом счастье судят не понаслышке!
День рождения Красной Армии
Зашли в этот дом, и сразу бросилось в глаза: какая большая собралась семья! Прямо с порога нас приветствовали взрослые и дети, ребятишки сопровождали нас озорными взглядами и добрыми улыбками.
Меня проводили в комнату, где в кресле сидел Мухтар Бузуркиев. Во время разговора стало ясно, что именно он – главный в этом доме, центр притяжения всех.
Мы рассматривали старые фотографии, а он рассказывал. Иногда подключалась к рассказу Айшат – его дочь, которая с детства знает эти истории. Но сдержать эмоции, слушая их вновь, даже ей было очень трудно…
Мухтар родился в 1927 году в селе Гадаборшево в Пригородном районе. Здесь исторически селились представители его тейпа Халхой. Место очень красивое и удобное для жилья: есть земля, долины у подножия гор богаты зеленью. В семье было шестеро детей – 4 мальчика и 2 девочки. Потом остались два мальчика и девочка. Умирали дети.
У них был большой дом. Такие обычно строят в Грузии: с террасой, чистым и просторным двором, огромным садом. Родители Мухтара были работящими людьми. Отец любил заниматься садом. Ребята с детства знали, как достается хлеб насущный. Они не только видели это на примере родителей, их самих с малых лет приучали и к труду, и к почитанию старших, и к вере. Отец Мухтара отвел большое помещение специально для молельной комнаты.
Брат Мухтара Башир в три года стал глухонемым – такой след оставила после себя болезнь. Но это обстоятельство только сблизило родных, а особенно мальчишек.
Трудное счастье многодетной семьи рухнуло в один день – в 1944 году, в день рождения Красной Армии. В этот день, ранним утром, в Гадаборшево раздались выстрелы… Вспоминает Мухтар:
«Мать болела, мы собирались впопыхах, кое-что только сумели взять, успели, по сути, только одеться. Отец умер в дороге… Вот так мы, трое детишек с мамой, и прибыли в Казахстан, в город Макинск Акмолинской области.Там стоял страшный холод. Непрекращающиеся бураны, ветер».
Сиротские скитания
Мухтар навсегда запомнил, как подъехавший к составу старик-казах посадил их в телегу, снял с себя тулуп и накрыл им детей. Прибывших развозили кого куда: в семьи, в любые пустующие строения. И это считалось счастьем: многие, кому не удалось попасть в жилые дома, рыли землянки. Их семью – то, что от нее осталось, – определили в хозпостройку, похожую на амбар.
«Кроватей, конечно, не было, – рассказывает Мухтар. – Делали вырезки в земле, туда клали солому – это было вместо матраса, потом набивали подушку соломой. Одеяло было тоже из соломы. Мама болела тяжело и в феврале 1945 года умерла – через год после высылки. Это случилось в морозную, буранную ночь. Мы, трое детей, ждали, пока нас откопают. Соседи друг друга откапывали. Вот и нас откопали, маму похоронили. Встал вопрос: что с нами делать?»
Ингушские семьи старались держаться вместе. Но в каждой было много детей, и кормились с огромным трудом. Сестренку определили в семью – к девочкам на Кавказе отношение трепетное, их берегут. А вот мальчишки стали жить то у одних, то у других. «Тогда нас мучил только один вопрос: что бы покушать? – говорит Мухтар. – Постоянно впроголодь жили, ели тушканчиков, ежей, картофельную ботву».
Братья перебивались по разным семьям, пока однажды их не решили отправить к родственнику в другой город. Была зима. В дорогу им завернули лепешку – все, что смогли. Они сели в продуваемый насквозь деревянный грузовой вагон. На одной из станций в него заглянул русский солдат. Увидел пацанов и вытащил их. Принес полуживых на станцию и положил к печке. Они едва отогрелись.
«Если бы не он, мы бы замерзли, – говорит мой собеседник. – А когда наконец добрались до родственника, то тот только руками всплеснул: “Что же они вас из хлебного места, из Кокчетава, сюда отправили? Здесь совсем голод. У меня восемь детей, и всё, что есть, – это вот”, – и он показал на неполное ведро зерна пшеницы».
Братство
Мальчишки, вопреки всему, выжили, смогли встать на ноги. Мухтар оставил Башира на родственников, а сам нашел работу. Там, кроме всего прочего, были предусмотрены обеды и ужины. И он вскоре забрал брата к себе. Однажды они решили навестить свою сестренку. Отворили калитку и увидели ее во дворе: маленькая, хрупкая девочка крутила тяжелые жернова – зерна пшеницы и кукурузы перемалывала.
Судьба ее сложилась трудно. Девушку отдали замуж против ее воли. Но ингушки были воспитаны в строгости, и она стала многодетной мамой – родила десятерых детей.
Башир, кстати, очень трудолюбивый был, несмотря на глухоту. Мухтар научил его читать, писать, даже несколько раз женил. Но семья не складывалась, пока тот сам не нашел себе жену. Она родила ему троих детей – двух дочерей и сына. Они так и жили всю жизнь вместе. Два года назад Башира не стало. За год до смерти он уехал на Кавказ. Мухтар отговаривал его, умолял остаться, но того тянуло на родину. Вернувшись, он так и не смог привыкнуть к новой жизни…
После отъезда брата Мухтар затосковал. И сейчас, когда мы заговорили о нём, не смог сдержаться и заплакал. К нему тут же подошла дочь Айшат и стала нежно успокаивать: целовала, вытирала слезы и тоже плакала. Отношения между братьями у ингушей – это не просто родственные связи. Я не раз наблюдала, как общаются братья, как относятся друг к другу. Это не поддается описанию, это больше, чем просто родственники.
…Мухтар потом, уже в другой жизни, рассказывал своим шестерым детям (поровну мальчиков и девочек) о том, как они выживали, оставшись без родителей. Дети слушали, обливаясь слезами.
Со своей будущей женой он познакомился в Макинске, на кольцевом заводе. Она была ингушка, светленькая, голубоглазая. Только-только окончила на все «пятерки» семь классов. В школу ее отправили, чтобы присматривать за младшим братом. Ей было 15 лет, но она прибавила себе один год, чтобы ее взяли на завод. Работницей она оказалась отличнейшей – усердная, ловкая, способная. За ней не успевали другие девушки, тоже отливавшие формы. Как-то подошел бригадир и предупредил, что приехала специальная комиссия – убедиться, что она может так работать. Никто не верил, что это возможно – за смену сделать две нормы. Так она в тот день сделала три и получила премию – 500 рублей!
У тех, кто работал ударно, стояли на рабочем месте маленькие флажки, а у нее висел большой красный флаг. Вот кто был действительно ударником социалистического труда! На одном из торжественных собраний ее посадили в президиум. И она, застенчивая ингушка, признавалась, что ей было не по себе: рядом сидели мужчины в папахах и она глаза поднять не смела! Вот что значит горянка!
Однажды зимой, в феврале, Мухтар приехал по делам в Алма-Ату. И ахнул: там было так тепло, что мужчины ходили без пальто, в пиджаках. Вернувшись в студеный Макинск, сказал жене: «Переезжаем в Алма-Ату». Так и сделали.
Они жили в ладу и согласии, растили шестерых детей. Несмотря на все тяготы, дети выросли достойными, уважаемыми людьми. Сегодня все они определены, у всех свои семьи, живут в достатке. Семья стала большой: 20 внуков, 24 правнука, скоро должен появиться на свет праправнук. Мухтар четыре раза совершил хадж в Мекку.
Дела семейные
В 1957 году им разрешили вернуться домой. Но Мухтар с братом остались. Почему? На этот вопрос легко не ответишь. Родителей уже не было, в Казахстане была похоронена их мать.
Я рассмотрела старые фотографии. Мухтар и сейчас не растерял стать, а в молодости был просто красавец! Девушки мечтали быть с ним. В Макинске работала украинка, которая однажды легла поперек дороги перед машиной, в кузове которой сидел Мухтар: так пыталась и машину остановить, и его завоевать. Но он смотрел только в сторону ингушек. Вот и в тот раз Мухтар уехал, а девушка в итоге вышла замуж за его друга, тоже ингуша.
За добросовестность, трудолюбие, отзывчивость Мухтара ценили везде, где он работал. Его многие знают и уважают. А он с благодарностью говорит о казахах, которые были рядом в трудные минуты, в радости и в горести.
Айшат вспоминала истории, которые рассказывала ее мама. Мама Айрат жила в поселке, куда депортировали еще и немцев с Поволжья. Иногда напевала частушки на немецком. Несмотря на все тяготы, люди не теряли человечности.
Мама Айшат была доброй и доверчивой – родня считала, что она вся в своего отца. А про того рассказывали такую историю. Как-то купил он у цыган резвого коня. Но оказалось, что цыгане чем-то опоили коняшку для бодрости, подкрасили гуталином. Дед был горд покупкой до самого утра, пока не увидел, какой товар достался ему. Бабушка ругалась, а дед всегда верил людям.
Айшат вспоминала, что у отца много лет висел портрет Сталина. Он, ребенком переживший депортацию, думал, что виноват во всём не вождь народов, а Берия. «Сталин ничего не знает, его обманывает окружение», – такое мнение было распространено среди переселенцев.
Мне вспомнился рассказ дочери Айшат Аси о ее предках по отцу – Хасане Черсиевиче Темирбиеве и Фадман Темирбиевой (в девичестве Полынкоевой). Когда их выслали в Казахстан, у них была девочка. Ее звали Лема, в феврале 1944 года ей было около двух лет. По дороге она заболела и умерла. Им не дали ее похоронить. Сняли и скинули на обочину… О маленькой Лемке я услышала и от Айшат. Девочку не забыли и не забудут.
Я видела, что Мухтару тяжело вспоминать многие из пережитых событий, но наш визит его обрадовал. Айшат подтвердила это. Они порадовались нашему приходу, вниманию к истории простой ингушской семьи и возможности поделиться воспоминаниями со всеми. А мне было приятно видеть, насколько эти люди доверяют «НАШИМ ЛИЦАМ» и, как бы ни было тяжело, делятся с нами самым сокровенным. Пожалуй, в этом и есть главный смысл нашего проекта.
Взрослые дети
Магомед Бузуркиев, один из сыновей Мухтара, живет через несколько домов от отца. В гостях у него меня ждал сюрприз: его жена Ашат – дочь Хажибикера Мазиева, с братом и сыном которого я познакомилась в Ингушском культурном центре. Вот уж правда – мир тесен, а ингушский мир – особенно. У меня была возможность воочию убедиться, что Хажибикер Идрисович был не только великим тружеником, но и ответственным главой большой семьи. Он воспитал достойных и полезных обществу детей.
Ашат прекрасно образована, сделала блестящую карьеру. Она – почетный работник юстиции, а «по совместительству» – мама троих успешных детей. Так получилось, что в ее семье служба в органах стала профессиональным выбором. Муж ее дочери Заремы, которая живет в Астане, работает в прокуратуре. У снохи – два высших образования: окончила Санкт-Петербургский университет по специальности «экономика и право», учится в художественной академии. Поет на многих языках – французском, казахском, ингушском…
Сын Акромат – помощник прокурора, имеет звание старшего лейтенанта, на хорошем счету. Самая младшая из детей, Римма, закончила 10-й класс. Да, дети радуют, – кивают родители.
Сама Ашат никогда не отказывает в консультации и помощи по своему профилю. И рада, что к ней обращаются за профессиональным советом. «Люди стали грамотными в правовом отношении, многие проблемы решают цивилизованным путем», – говорит она.
Она отмечает, что в Алматы много юристов-вайнахов, сделавших в Казахстане хорошую карьеру. Например – чеченка Халимат Кайсаровна Керимова, член уголовной коллегии городского суда. Ее сестра Хасимат – уважаемый нотариус с большим стажем. Еще один представитель их тейпа – Палада Юнидиевна Тепсаева – подполковник в отставке, 28 лет отслужила в органах МВД. Сейчас успешный адвокат. Национальность не стала преградой для этих образованных и трудолюбивых людей. Казахи судят по делам.
«И молодежь наша, ингушская, на хорошем счету, – говорит Ашат. – Кто много работает, тот добивается в Казахстане признания и профессионального роста, получает награды, поощрения».
У ингушей это в крови – служить и защищать. Среди них немало блестящих юристов, адвокатов. И в органах служат добросовестно – достаточно вспомнить Иссу Костоева, который помог вычислить серийного убийцу Чикатило.
Магомед и его семья – это новое поколение ингушей, которые родились на казахской земле. Но их мнение о народе, который принял их зимой 44-го, такое же теплое, как и у отцов и дедов: «Казахи повели себя очень дружелюбно. Я не встречал среди них подлецов. Нам здесь хорошо живется. Я, можно сказать, коренной алмаатинец. Родился здесь в 1965 году, окончил 10 классов. Съездил на Кавказ, но потом вернулся снова, пошел служить. Большая часть жизни связана с Алма-Атой и Казахстаном. Здесь много друзей, близких людей. И уже родные могилы есть – мама здесь похоронена», – говорит Магомед.
Я вспомнила очень четкое определение национальных отношений, которое дал водитель-казах Серик, помогавший нам передвигаться по Алматы. «Казахи относятся к людям зеркально», – сказал он. Добром отвечают на добро, но, согласитесь, это о самом человеке говорит немало.
И ингуши, и казахи уважают семью Бузуркиевых, любят бывать в этом гостеприимном и хлебосольном доме. Он оказался не только «красив углами» (участок вокруг дома красиво оформлен и выглядит образцово ухоженным), но и славен своими угощениями. Как же вкусно готовит хозяйка дома! Мы пришли сюда из гостей, но перед накрытым столом не смогли устоять: уминали так, что аж за ушами трещало. Не случайно молодежь из числа друзей семьи поступает обычно так: «Давайте съездим по делам, – говорят они, – а поесть – к Ашат…»
Традиции не меняются
Снова я убедилась в том, что ингушский дом, как бы далеко ни находился он от Ингушетии, славен традициями.
«У нас обязательно есть два зала: мужской и женский, они сидят отдельно. Ну и, конечно, зять и теща никогда не видятся», – заметила Ашат и рассказала показательную историю.
Много лет назад ее маму надо было забрать из больницы. Еле уговорила мужа сделать это. Тот с трудом согласился, но поставил жесткое условие: теща должна ехать сзади, закрывшись газетой. «Так она читать не умеет!» – растерялась Ашат. «Неважно! Только так!» – безапелляционно заявил муж. Проходит 30 лет. Ашат гостит у дочери. И так получилось, что срочно надо ехать в аэропорт, время поджимает. Дочь начинает уговаривать мужа отвезти маму в аэропорт. Тот ставит условие: «Пусть возьмет газету и в дороге со мной не разговаривает…» – «Всё мне вернулось через 30 лет», – смеется Ашат.
Наверное, так и сохранили ингуши свою аутентичность. Они берегут родных, с почтением и вниманием относятся к старшим, своим примером воспитывают детей и обязательно посвящают их в историю большой семьи. И рассказывают ее на родных языках. Даже самая маленькая внучка Ашат, а ей нет и двух лет, уже лепечет на казахском как на родном языке. Вот такой он, ингушский дом в казахстанском городе Алматы: душевный, открытый, хлебосольный. И географические координаты тут не важны!